– Я… – начал Мартин, Клавдий жестом его остановил:

– Теперь – почему я допрашивал твоих ведьм. Убийство Эдгара имело все признаки ритуального, мне надо было выяснить, это так или не так. Я допросил их и получил ответ: нет, не ритуал. Ты удовлетворен моим объяснением?

Он перевел дыхание: удалось сказать полуправду и почти не солгать. Мартин опустил голову:

– Я действительно похож на человека в белых перчатках?

– Ты похож на человека, задержавшего опасную ведьму. – Клавдий посмотрел на часы: – Прости. Ни секунды больше нет. Потом продолжим, ладно? Только не вечером, естественно, не с мамой. Договорились?

* * *

В милом ресторане, за великолепным столиком на веранде они сидели вдвоем, хотя стол был накрыт на троих. Официант принес горячее блюдо; Ивга видела, что Клавдий нервничает и ждет. Видя людей насквозь, в отношении сына он мог быть удивительно наивным.

Клавдий в который раз посмотрел на часы:

– Мог хотя бы позвонить.

Будто отвечая на его слова, пискнул телефон. Мартин прислал текстовое сообщение: он вынужден срочно вернуться в Одницу. Просит прощения. Не сможет сегодня поужинать.

– Позвонил бы, – повторил Клавдий с горечью. – И сказал бы то же самое вслух.

– Иногда не хочется разговаривать. – Ивга пригубила свое вино. – И он в самом деле очень занят.

– Мог бы и выделить час драгоценного времени, – Клавдий опустил плечи. – Хотя бы ради тебя.

– Я не хочу его видеть. – Ивга смотрела на закатное небо, цветными лоскутами пробивавшееся сквозь листву. – Мне надо знать, что он здоров, что у него все в порядке… Что он в безопасности. А видеть его… Слушай, а вот ужасная привычка называть вещи вслух своими именами – это ты меня научил? Или я и раньше была такая?

Она улыбнулась, пытаясь смягчить эффект своих слов, но Клавдий огорчился еще больше:

– Почему ты не прощаешь ему того, что давно простила мне?

– Клав, – сказала Ивга. – Я не могу его прощать или не прощать, он меня ничем не обидел.

– Я знаю, что ты его любишь…

– Конечно, люблю. – Ивга прислушалась к себе, пытаясь понять, что за смысл она вкладывает в это слово.

Она помнила день и час, когда впервые почуяла в сыне инквизитора. А Мартин, разумеется, в тот же момент увидел в ней ведьму; ему было восемнадцать лет, он приехал на каникулы, вошел, болтая, рассказывая, что прямо на краю поселка они с отцом только что видели лося. Ивга стояла на лестнице и раньше, чем он переступил порог, почувствовала холод. Прикосновение ледяной иглы, так холодно, что даже больно. Мартин в дверях поднял голову, и она поняла, где источник дискомфорта: перед ней стоял маркированный инквизитор. Они знали свое дело, в этом его колледже.

Мартин, глядя на нее снизу вверх, оборвал свой рассказ. Его лицо застыло, Ивга знала, на что он смотрит: перед ним стояла в этот момент не мать, а ведьма. Она знала, что рано или поздно такая встреча произойдет, и даже думала, что к ней готова. Но оказалось, что к такому невозможно подготовиться.

– Ивга? – Клавдий смотрел встревоженно.

– Ну конечно, я его люблю, – повторила она и прочистила горло.

– Он не палач, ты же знаешь, – тихо сказал Клавдий. – Ни на долю процента. Это совсем другое поколение.

– Он идеалист. – Ивга смотрела, как гаснет закатное небо. – Он станет палачом ровно в тот момент, когда этого потребуют его идеалы.

– Нет, – Клавдий махнул рукой, будто желая развеять дым перед лицом. – Во-первых, он уже не идеалист, он повзрослел… во-вторых, ну что бы мы делали совсем без идеалов?!

В глубине ресторана чуть слышно звучала современная версия старинной любовной песни, чувственная, изломанная и странная.

– Я понимаю тебя, – сказала Ивга. – Когда ты одним росчерком возвращаешь обязательную норму допросов с пристрастием, я переживаю шок, конечно, но я тебя понимаю…

– Информацию, которая мне нужна, можно получить только от ведьм, – сказал он сухо. – Только от действующих ведьм. Значит, я буду допрашивать.

– …А его я не понимаю, нет. И не хочу понимать.

– Не хочешь принимать его выбор.

– Точно. – Она сделала новый глоток из бокала. – Клав, не слишком ли высокую цену ты назначил за жизнь одной-единственной женщины?

– Ты всех спасла. – Он не отвел глаза. – Я, они, все люди вокруг до сих пор живы, потому что ты это сделала. Поэтому, извини, никакая цена не слишком высокая. Ты не поднимешься ни на Зеленый Холм, ни на синий, ни на малиновый, что бы эта метафора ни означала. Если ведьмы начнут все-таки роиться, я узнаю первым.

Удивительно, но Ивга вдруг увидела в нем Мартина. Не инквизитора Мартина, а мальчишку десяти лет, с разбитым носом и яростными глазами, в драке против здоровяка на пару лет старше: «Так что ты сказал про мою маму?!»

Да, она могла рассчитывать на Клавдия Старжа. Да, он пойдет на что угодно, чтобы защитить ее. Но если ведьмы опять соберутся в рой и позовут Заново Рожденную Мать, что сможет сделать Великий Инквизитор?

– Меня зовут Мартин Старж, я верховный инквизитор округа Одница и пришел к вам сегодня, ребята, чтобы поговорить об очень важных вещах…

Актовый зал был полон, всего человек сто, подростки. Ведьма вошла одной из последних: светловолосая девушка, тонкая, как балерина, бледная и очень, очень напуганная. Лет четырнадцать-пятнадцать. На учете не состоит, хотя по возрасту должна. Смотрит только вниз, села в самом последнем ряду, оцепенела, как перед казнью. Зато компания парней в первых рядах глазеет на Мартина с азартным любопытством.

– Как вы думаете, для чего существует Инквизиция? – Он посмотрел на крупного розовощекого парня у прохода слева. – Ваши варианты?

– Ловить ведьм, – отозвался бойкий мальчишка, сидящий рядом с розовощеким. – Сажать их в колодки – это такая штука, еще средневековая, туда просовывают руки и башку, и ведьме в них так хреново, что она не может пакостить…

Девочка в последнем ряду втянула голову в плечи.

– Ошибаешься. – Мартин приятельски кивнул. – То есть насчет колодок ты прав, но в них сажают инициированных, опасных ведьм, которых по-другому не удержишь. Но Инквизиция существует не для этого, а прежде всего затем, чтобы помогать ведьмам.

Если до этого в зале украдкой поглядывали в телефоны, то теперь все глаза уставились на Мартина: он зацепил их внимание.

– Шутите? – весело спросил болтун. – Ха-ха!

– Не шучу. – Мартин легко перекрыл голосом нарастающий гомон. – Мы помогаем ведьмам оставаться людьми и никогда не превращаться в опасных и отвратительных тварей. Каждая ведьма – каждая! – это чья-то сестра, дочь, мать, подруга. Ведьмы живут среди нас. У них нет других родственников, соседей, товарищей, одноклассников: только мы.